Отечественное рериховедение на пути к пониманию значимости Карельского периода жизни семьи Рерихов.
Текст доклада Ю.А.Горбачева на конференции в г Сортавала. Декабрь 2016 г.
Дорогие друзья!
Готовясь к своему сегодняшнему выступлению, я, увы, понял, что говорить во всеуслышание о некотором «втором» открытии Карельского периода жизни семьи Рерихов пока еще рано. Это открытие все еще остается для нас некоторой высокой целью, к которой мы только приближаемся общими усилиями. Поэтому сегодня я лишь попытаюсь, пусть и схематично, представить вам картину нашего движения к этой цели, иначе говоря, я постараюсь бросить беглый взгляд на историю исследования Карельского периода жизни семьи Рерихов отечественным рериховедением.
Скажу сразу, эта история представляется мне в виде следующих друг за другом двух волн исследовательского интереса к Карельскому периоду. Хронологически зарождение первой волны начинается во второй половине 70-х годов прошлого века; ее наибольший подъем, пожалуй, приходится на 80-е годы, а затем следует ее затухание к началу 90-х годов XX века. Далее следует почти пятнадцатилетняя пауза, во время которой Карельский период как-то тускнеет, маргинализируется в глазах наших рериховедов. Но примерно с 2006–2007 годов начинает формироваться и постепенно набирает силу вторая, современная, волна исследовательского интереса к Карельскому периоду.
С самого начала следует подчеркнуть некоторую общую особенность всего этого двухволнового процесса изучения Карельского периода. Она состоит в том, что как во время первой волны, так и во время нынешней, второй волны, происходит не только обогащение нашего рериховедения новым фактическим материалом, но, по существу, и подъем рериховедения на новый, более высокий концептуальный уровень. Постараюсь обосновать этот тезис в дальнейшей части моего выступления.
Как уже было сказано, первая волна исследований Карельского периода жизни Н. К. Рериха возникает во второй половине 70-х годов XX века. У ее истока стоит могучая фигура П. Ф. Беликова, основоположника рериховедения и инициатора исследовани Карельского периода жизни семьи Рерихов. О важности изучения Карельского периода П. Ф. Беликов в одном из своих писем сказал кратко и ясно: «Карельский период имел для Рериха огромное, до сих пор не оцененное значение». Павел Федорович не только сам изучал Карельский период, но и всячески способствовал его изучению другими исследователями. Во многом благодаря его стимулирующей поддержке Карельский период становится предметом изучения для петрозаводских рериховедов — Елены Григорьевны Сойни и Юрия Владимировича Линника.
Как известно, пионерским трудом, посвященным в большей своей части Карельскому периоду жизни Рериха, стало исследование Е. Г. Сойни «Николай Рерих и Север», опубликованное в 1987 году. В нем, а затем в последовавшей за ним в 2001 году работе «Северный лик Николая Рериха» Елене Григорьевне удалось нарисовать многоплановую и в то же время цельную картину Карельского периода жизни великого художника. Особой заслугой Елены Григорьевны является раскрытие глубоких и многообразных скандинавских и финских влияний на творчество Рериха.
Следующий шаг в исследовании Карельского периода делает Юрий Владимирович Линник. В своем полном глубоких и тонких прозрений обширном эссе «Н. К. Рерих в Карелии», вышедшем в 1993 году Юрий Владимирович рассматривает Карельский период в широком контексте последующего творческого пути Рериха и, как всегда, блестяще прослеживает дальнейшую судьбу многих творческих лейтмотивов, впервые зазвучавших у Рериха в Карельский период.
Но, конечно, вершиной первой волны исследований Карельского периода становится труд Павла Федоровича Беликова «Рерих. Опыт духовной бигорафии», вышедший в свет лишь в 1994 году. Глубокий и тонкий анализ процесса духовного становления Н. К. и Е. И. Рерихов, данный Беликовым в этом труде, до сих пор является непревзойденным. П. Ф. Беликов справедливо считается основоположником современного рериховедения. Он смог не только высвободить рериховедения от ставших тесными для него искусствоведческих рамок, но и снабдил его добротным концептуальным фундаментом. Так, в своем вышеупомянутом труде «Рерих. Опыт духовной биографии» Павел Федорович убедительно показал, что подлинной основой всего художественного творчества, а также всей научной и культурной деятельности Рериха является более глубокий процесс — процесс становления и развития Рериха-мыслителя. Одна из работ Павла Федоровича так и называется — «Рерих — мыслитель».
И вот, прослеживая процесс развития Рериха-мыслителя прежде всего на основе анализа созданных Рерихом в Карелии литературных произведений, П. Ф. Беликов приходит к выводу о том, что Карельский период стал особого рода кульминацией духовного становления как Николая Константиновича, так и Елены Ивановны. Согласно П. Ф. Беликову, эта кульминация выразилась в завершении Рерихами во время их пребывания в Карелии духовной подготовки к некоторой предстоящей им миссии.
Завершая свой анализ Карельского периода, Беликов пишет о том, что покидая Карелию: «Рерихи закончили часть пути, который суждено было пройти одиноко. Отныне… они знало о возложенной на них задаче и приступили к ее исполнению. Приступили с полным знанием всех трудностей Служения и полной готовностью преодолеть их. Этим и заканчивается их срок пребывания в Карелии». [147] Следуя мысли Павла Федоровича, можно сказать, что вся предшествующая жизнь Рерихов кульминирует Карельским периодом, вобравшим все лучшее, что было накоплено Рерихами ранее, и подготовившим их к завершающему, поистине, акмеотическому периоду их деятельности.
Важнейший вклад П. Ф. Беликова в современное рериховедение состоит в том, что ему удалось увидеть в Карельском периоде — столь непродолжительном, каком-то промежуточном и к тому же довольно потаенном — период напряженной работы, заложивший духовный фундамент всей последующей мессианской культурной деятельности семьи Рерихов. Поэтому работа П. Ф. Беликова «Рерих. Опыт духовной автобиографии» — это не только вершина, но и завершение первой волны исследований Карельского периода. Но сегодня мы, опираясь на достижения П. Ф. Беликова, вместе с тем должны обратить внимание на то, что не успел сделать Павел Федорович. Как известно, П. Ф. Беликов рассматривал Карельский период как некоторое целое, не сосредотачивая свое внимание на своеобразии отдельных частей, стадий этого чрезвычайно творчески насыщенного периода. Но в то же время нельзя не заметить, что, стремясь дать обобщенную характеристику Карельского периода, Беликов, по существу, опирается лишь на материал завершающей, так называемой, тулонской стадии Карельского периода. Как известно из повести «Пламя», а также их стихотворений, вошедших в сборник «Цветы Мории», Рерихи, живя на острове Тулолансаари, были прежде всего сосредоточены на совершенствовании своих высших интуитивных способностей. Очевидно, что при таком суженном отборе рассматриваемого биографического материала вне поля зрения П. Ф. Беликова остается большая часть Карельского периода и, прежде всего, очень интересный в плане подготовки Рерихов к будущей миссии период — период их жизни на даче доктора Оскара Реландера, расположенной на берегу залива Юхинлахти (в переводе с финского залив Единения). На наш взгляд, уже в первое карельское лето, проведенное Рерихом на берегу залива Юхинлахти, в его сознании не только формируется представление о некоторой предстоящей ему и его близким действительно масштабной миссии, но также концептуально проясняются основные моменты этой будущей миссии. На наш взгляд, итогом этой провиденциальной работы Рериха стал очерк «Единство», завершенный Рерихом 15 октября 1917 года и имеющий, как нам представляется, краеугольное программное значение для всей дальнейшей деятельности Рерихов. Таким образом, на наш взгляд, П. Ф. Беликов глубоко и тонко раскрыв духовно-нравственную составляющую подготовки Рерихов к их будущей миссии, в то же время оставил в тени не менее важный процесс формирования Рерихом концептуально-смысловой стороны их будущей миссии. Необходимость раскрытия этой стороны Карельского периода стала, на наш взгляд, глубинной, подспудной причиной зарождения второй, современной волны исследований Карельского периода жизни семьи Рерихов. Как известно, Рериховская Карелия долго, почти пятнадцать лет, ждала этой второй волны внимания со стороны нашего рериховедения, поистине завороженного открывшимися к тому времени новыми материалами о восточных свершениях Рерихов.
Причиной столь длительного «отлива» исследовательского интереса от Карельского периода стал бурный, почти взрывообразный процесс накопления фактического материала, раскрывающего новые стороны, прежде всего, Трансгималайской и Маньчжурской экспедиций Рериха. Но Карелия не должна ревновать рериховедение к Востоку, потому что именно уйдя на Восток — в Индию, на Алтай и в Тибет — современное рериховедение столкнулось с проблемой, которая с железной необходимостью начала возвращать современное рериховедение к исследованию Карельского периода жизни семьи Рерихов. Благодаря публикациям материалов, переданных в Россию С. Н. Рерихом, а также благодаря почти одновременным публикациям рериховских материалов из архивов Америки, перед нашим рериховедением как-то вдруг во всю свою планетарную ширь распахнулась поражающая воображение картина рериховских культурных инициатив. В этом удивительном пространстве вдруг по-новому открывшейся миру Державы Рериха к таким уже известным рериховским проектам, как художественные ассоциации «Соr Ardens» и «Сorona Mundi», как Институт Объединенных искусств в Нью-Йорке, как Пакт Рериха, как Всемирная Лига Культуры и, наконец, как Институт Гималайских исследований в индийской долине Кулу, добавились такие новые, трудно укладывающиеся в сознание рериховские инициативы, как миссия Рериха в Москву, завершившаяся передачей руководству СССР послания Махатм Востока и переговорам о создании Союза народов Азии, как организация американо-советской концессии «Белуха» для добычи полезных ископаемых Горного Алтая, как возглавлявшееся Рерихом посольство «западных буддистов» к Далай-Ламе XIII и, наконец, как кооперативный проект «Канзас», создание которого должно было происходить во время возглавлявшейся Рерихом американской сельскохозяйственной экспедиции в Маньчжурию. Эта вдруг возникшая перед нашим рериховедением широчайшая панорама рериховских начинаний вдохновляла и в то же время озадачивала. Эта картина становилась еще более труднопостижимой, потому что в результате новых публикаций стало известно о целом ряде оставшихся нереализованными рериховских планов и проектов, которые также необходимо было учитывать при отыскивании некоторого рериховского замысла, возможно, стоящего за всем этим множеством инициатив.
При попытке целостно осмыслить это многообразие возникает, на наш взгляд, центральная проблема современного рериховедения. Ее можно сформулировать как вопрос: «Присуще ли огромному множеству рериховских инициатив некоторое системное единство?»
Эту проблему можно сформулировать иначе: «Присущ ли процессу осуществления Рерихами вышеперечисленных инициатив некоторый фундаментальный концептуально-смысловой стрежень, гибко, но в то же время последовательно, направлявший осуществление этих инициатив?» Очевидно, что своеобразным эвристическим ориентиром, указывающим на несомненное наличие внутреннего единства этих начинаний, является удивительно цельная личность самого Рериха, весь замечательно последовательный, дальновидный, спокойно уравновешенный стиль его жизни. В поисках решения указанной выше фундаментальной проблемы логично предположить, что если всему периоду рериховских инициатив действительно присущ некоторый системно организующий и направляющий эти инициативы смысловой стержень, то, очевидно, он должен возникнуть, сформироваться до приезда Рерихов в Америку, где, как известно, и началось интенсивное осуществление рериховских культурных проектов. Разумеется, в поисках времени формирования такого направлявшего инициативы Рериха начала, естественно обратиться именно к Карельскому периоду, который, согласно исследованию П. Ф. Беликова, был посвящен прежде всего подготовке Рерихов к их будущей миссии. Правда, сам П. Ф. Беликов ничего не говорит о формировании у Рерихов в Карельский период более или менее четких представлений о предстоящей им миссии. Однако сами произведений Рериха, созданные в Карелии, не только свидетельствуют о наличии у Рериха такого рода представлений, не только позволяют выявить эти представления, но и понять процесс их формирования. Разумеется, для обоснования этого тезиса требуется специальное исследование. Меня же в моем сегодняшнем сообщении интересуют лишь глубинные тенденции современного рериховедения в плане их отношения к Карельскому периоду. Очевидно, что сама внутренняя логика развития современного рариховедения, казалось бы, далеко ушедшего на Восток от Карелии и, казалось бы, прочно забывшего о Карельском периоде, вновь настоятельно направляет рериховедение к новому, более глубинному исследованию Карельского периода жизни семьи Рерихов.
И это новое возвращение рериховедения к исследованию Карельского периода происходит, как мы видим, под знаком перехода рериховедения от экстенсивной стадии своего развития к интенсивной; проходит под знаком отыскания за многообразием рериховских начинаний некоторой объединяющей и направляющей их миссии. Выражением этой глубинной логики развития современного рериховедения и является так называемая вторая волна исследований Карельского периода жизни семьи Рерихов.
Как уже говорилось ранее, зарождение этой «второй волны» научного и культурного интереса к Карельскому периоду следует отнести примерно к 2006–2007 годам. Именно в это время Петербургский «Исследовательский фонд Рерихов», возглавлявшийся тогда Андреем Петровичем Соболевым и Вячеславом Юрьевичем Чачиным, начинает подготовку замечательного рериховедческого труда — комплексного издания всех материалов, освещающих Карельский период жизни семьи Рерихов. Сегодня это издание стало настольной книгой любого исследователя Карельского периода.
Одновременно «Исследовательский фонд Рерихов» совместно с Музеем Северного Приладожья и общественной организацией «Свет Ладоги» начинает работу по выявлению мест жизни и творчества Рериха и его семьи в Северном Приладожье. Итогом этой многолетней работы стало подготовленное А. П. Соболевым издание «Памятные места семьи Рерихов в Северном Приладожье», вышедшее в 2009 году. Примерно в это же время выходят краеведческие статьи И. Б. Борисова, Е.М. Корниченко, В. В. Вихрова, В. Т. Кирьяновой, посвященные различным рериховским достопримечательностям Северного Приладожья. Примерно с 2006 года общественная организация «Свет Ладоги» начинает работу по созданию в окрестностях Сортавала культурного центра, одной из важнейших задач которого становится популяризация Карельского периода жизни Рерихов. В настоящее время вторая волна интереса к Рериховской Карелии успешно набирает силу. Об этом свидетельствует не только наша сегодняшняя юбилейная конференция. Счастливым знаком растущей мощи этой второй волны мне видится удивительный факт, что еще весной этого года четыре сортавальских культурных организации — Музей Северного Приладожья, Общественный совет по культуре г. Сортавала, землячество г. Сортавала и землячество острова Риеккалансаари — объединили свои усилия с четырьмя организациями Санкт-Петербурга — Музеем-институтом семьи Рерихов, «Исследовательским фондом Рерихов», общественной организацией «Свет Ладоги» и общественной организацией «Карелия. Мифы и реальность» — и решили отметить столетие Карельского периода жизни Рерихов не просто некоторой привычной в таких случаях конференцией, а большой программой культурных мероприятий, которую с полным правом можно назвать
новым открытием Рериховской Карелии.
У меня сейчас нет возможности перечислить все пункты этой содержательной программы, но просто нельзя не упомянуть намеченное в ней издание альбома карельских работ Рериха, которое предполагается осуществить совместными усилиями Петербургского музея-института семьи Рерихов и «Исследовательского фонда Рерихов».
Просто невозможно не упомянуть также и об открытии в 2018 году на острове Риеккалансаари большого выставочного зала, в котором должны быть представлены (конечно, в копиях) основные северные шедевры Николая Рериха. Создание такого выставочного зала, кстати, уже строящегося, станет результатом сотрудничества общественной организации «Свет Ладоги» с Петербургским музеем-институтом семьи Рерихов и «Исследовательским фондом Рерихов». Конечно, большим событием станет, мы уверены в этом, итоговая конференция, посвященная столетию Карельского периода жизни семьи Рерихов, которая состоится в октябре 2018 года в Петербургском музее-институте семьи Рерихов. Будет, надеемся, издан и сборник научных трудов, посвященный Карельскому периоду.
Верится, что благодаря этой большой предстоящей работе культурных организаций Сортавала и Петербурга все полнее будет открываться миру прекрасный северный лик Николая Рериха. Верится, что вторая волна научной и культурной работы сможет, наконец, в полной мере открыть нам великое северное наследие Рериха. Конечно, пока еще трудно предугадать, как далеко продвинется эта вторая, современная рериховедческая волна в познании глубин Карельского периода, но нам всё-таки хотелось бы в нескольких словах наметить перспективу этого движения.
Думается, это кульминационная концепция Карельского периода, созданная П. Ф. Беликовым, позволяет нам увидеть в Карельском периоде нечто значительно большее, чем просто некоторый сугубо подготовительный этап, который, порождая нечто главное, завершающее, как бы растворяется в этом главном, теряется в нем.
В свете беликовской кульминационной концепции Карельский период видится нам периодом создания Великого Замысла, созданного Рерихом в ответ на вызов представших перед ним именно в Карельский период грозных социальных катаклизмов Первой мировой войны и Русской революции. Этот Великий Замысел был создан Рерихом на основе всего лучшего, что было накоплено им в предшествующий Русский период, и он, этот Замысел, был воплощен им на просторах нашей планеты после выезда Рерихов из Карелии. Думается, здесь мы имеем дело с тем особым случаем, когда Замысел намного превосходит воплощение, ибо степень реализации Замысла определялась во многом состоянием сознания человечества, находящегося во власти соблазнов так называемой техногенной цивилизации, которую Николай Рерих называл «механической цивилизацией».
Думается, неполнота воплощения Замысла не смущала Рериха, ибо он знал, что знающие его Замысел продолжат его дело. Поэтому для нас так важно познать его Замысел — Великий Замысел, родившийся среди просторов Карелии.